Текст Сергея Борисова

Есть выход

Лодка оставалась на плаву, и это было чудо.

- Итак, что мы имеем?

Капитан-лейтенант Федор Видяев, командир «Щ-421», увел на секунду-другую подбородок в сторону. Была у него такая привычка, порой раздражавшая заезжее начальство. Им чудились в этом строптивость, апломб. Тем же, кто давно служил с Федором Алексеевичем, было известно, что не в самомнении тут дело, просто человек основательный, вот и берет паузу перед ответом. Чтобы лишнего или пустого не сказать. Командир бригады подводных лодок Иван Александрович Колышкин знал Видяева хорошо, потому и не злился – ждал ответа.

- Повреждения следующие… - начал Видяев. - Трещина в переборке кормовой дифферентной цистерны длиной 1,5 метра; в трюме 7-го отсека по левому борту трещина; баллоны воздуха высокого давления 4-й группы сдвинуты с мест крепления; кремальера крышки торпедного аппарата № 5 сдвинулась, образовав щель; крышка входного люка 7-го отсека перекошена; привод вертикального руля погнут; обшивка балластных цистерн № 4 и № 5 с правого борта ниже ватерлинии разрушена; обе линии гребных валов выведены из строя; большинство ламп нормального и боевого освещения разбито; реостаты компрессоров воздуха высокого давления выведены из строя; кормовые горизонтальных рули не перекладываются; гирокомпас и магнитные компасы неисправны; слаботочные приборы и аппаратура эхолота выведены из строя.

- Достаточно, - остановил командира подлодки Колышкин.

- Как говорят медики, - подал голос помощник командира «Щуки» Александр Моисеевич Каутский. – Полученные травмы несовместимы с жизнью.

- Не смешно, - буркнул Видяев.

- Да я и не смеюсь, Федор Алексеевич, я думаю, что нам теперь со всем этим делать.

- Давайте подытожим, - сказал Колышкин. - Лодка не имеет хода – раз. Под водой нам не укрыться – два. До берега 5 миль, к рассвету отливное течение снесет нас мористее, но все равно мы будем у немцев, как на ладони. Так?

Каутский помял в пальцах незажженную папиросу, видно было, что он колеблется – говорит, нет, - но все же решился:

- Ты к чему ведешь, Саша? – спросил Колышкин.

А Видяев уже понял:

- Значит, так. Снимаем брезентовые чехлы с дизелей и торпедных аппаратов, кроим паруса, растягиваем их на перископах…

- Думаешь, купятся немцы на такое жульничество? – хмыкнул командир бригады.

- Чем черт не шутит, Иван Александрович. Да и не фальшивка это будет, натуральные паруса. Ветер с берега, авось на несколько миль в море оттащит. Плюс туман утренний. Может, и снег пойдет. Нам бы время выиграть. А там радио починим, дадим знать на Большую землю, оттуда пришлют помощь.

- Короче, шанс, - подвел черту Колышкин. – Было дело, ходил под парусами. На ялах, на шлюпках. В училище, да и потом. Но чтобы под парусами на подводной лодке? Невиданно, неслыханно и не бывало!

- Теперь будет, - сказал Каутский.

Технический гений

В этом они были не правы – и Видяев, и Колышкин, и Каутский. Что не слышали – бывает, что не бывало – ошибались.

В 1797 году в канцелярию правительства Французской республики обратился некий Роберт Фултон – уроженец Америки, сын бедного ирландского иммигранта. Он только что прибыл из Англии, где пытался заняться судостроением, однако там его идеи не нашли поддержки.

- Высокомерие англичан глубоко претит мне, поэтому я готов предложить свои услуги революционной Франции, - говорил Фултон и без проволочек переходил к сути дела: - Военные корабли, по моему мнению, являются остатками отживших воинских привычек, болезнью, против которой еще не найдено средств. Эти привычки надо искоренить! Имея в виду огромную важность для Франции уменьшение мощи британского флота, я думал над постройкой подводной, вооруженной минами лодки...

Далее изобретатель сообщил, что такая лодка им не только придумана, но и воплощена в чертежи. И если правительство Франции того захочет, означенные чертежи будут им предоставлены и в самом скором времени воплощены в дерево и металл.

Молодой человек был чрезвычайно самоуверен и, похоже, не сомневался, что решение будет в его пользу. Но предложение было отвергнуто, причем правительственные чиновники даже не озаботились объяснениями.

- Нет! - было сказано Фултону. И все.

Подобное пренебрежительное обхождение не остановило изобретателя. Непонятно как – какими интригами, какими путями, - Фултон добился аудиенции у первого консула Наполеона Бонапарта. Тот проявил сдержанный интерес, и дал соответствующее распоряжение. Незамедлительно было дано разрешение на строительство, подкрепленное весьма значительной суммой.

Воодушевленный Фултон принялся за дело, и в 1800 году подводная лодка была построена. В присутствии чиновников морского ведомства Фултон с двумя помощниками произвел погружение на глубину 7,5 метров. Испытание прошло успешно, но выяснилось, что конструкция требует доработки. Год спустя Фултон провел повторную демонстрацию погружения своего аппарата. На сей раз все было безупречно.

Что же представляла собой подводная лодка Роберта Фултона?

Корпус ее, длиной 6,5 и шириной 2,2 м имел форму притупленной в носовой части сигары. В носу возвышалась небольшая рубка с иллюминаторами. В качестве движителя в подводном положении использовался вращаемый вручную четырехлопастный винт, позволявший развивать скорость около 1,5 уз. Горизонтальный руль удерживал лодку на заданной глубине. Погружение и всплытие осуществлялись заполнением и осушением балластной цистерны. В надводном положении лодка двигалась под парусом со скоростью 3-4 уз. Мачта для паруса была укреплена на шарнире. Перед погружением ее быстро снимали и укладывали в специальный желоб на корпусе. После подъема мачты развертывался парус, и корабль становился похож на раковину моллюска наутилуса.

- Мистер Фултон, как вы назвали свой… э-э-э… корабль? – поинтересовались высокие парижские гости, присутствовавшие на испытаниях.

- «Наутилус». Когда-нибудь это имя будет знать весь мир!

(В этом Роберт Фултон оказался пророком. Ирония лишь в том, что название «Наутилус» мы связываем не с его подводной лодкой. Жюль Верн, отдавая должное гению Фултона, позаимствовал название для фантастического корабля капитана Немо.)

Боеспособность «Наутилуса» была проверена на Брестском рейде. В нескольких кабельтовых от берега поставили на якорь старый шлюп, с ним и предстояло расправиться Фултону.

Изобретатель еще раз проверил мины - два медных бочонка с порохом, соединенные эластичной перемычкой. Мины предстояло буксировать на тросе, подвести под днище шлюпа и взорвать.

«Наутилус» вышел на рейд под своим необычным реечным парусом. В 200 м от шлюпа парус был свернут, мачта убрана, подводная лодка погрузилась в воду, а через несколько минут прогремел взрыв, и на месте шлюпа взметнулся столб воды и обломков.

На берегу раздались рукоплескания.

Казалось бы, дело за малым – дать высочайшее указание, выделить средства, получить согласие изобретателя на массовое производство подводных лодок и… трепещи, Британия, Владычица Морей!

Тут-то и произошла неприятность, которой Роберт Фултон, право же, не ожидал. Французский морской министр отказался удовлетворить требование изобретателя присвоить членам экипажа «Наутилуса», а в дальнейшем и всем морякам-подводникам, воинские звания. Свое требование Фултон мотивировал тем, что, не будучи военными и попади подводники в плен, они будут повешены как пираты. Однако, выслушав его доводы, министр заметил: «Нельзя считать находящимися на военной службе людей, пользующихся таким варварским средством для уничтожения неприятеля».

- В таком случае, господин министр, я прерываю переговоры, - отчеканил Фултон. – И покидаю Францию. Придется вам воевать без меня и моего изобретения.

- Как-нибудь справимся, - с холодной усмешкой ответил министр.

Взбешенный Фултон не стал терять времени и отправился… в Англию. Теперь она ему нравилась больше Франции.

На берегах Туманного Альбиона изобретатель был принят премьер-министром Уильямом Питтом. Договорились быстро, и вскоре демонстрация возможностей «Наутилуса» повергла в шок представителей Британского адмиралтейства. Однако воодушевления не было, была растерянность.

После взрыва брига «Доротея» известнейший моряк своего времени лорд Джервис сказал: «Питт величайший глупец в мире, поощряя способ ведения войны, который ничего не дает народу, имеющему и без того главенство на море и который в случае успеха может лишить его этого главенства». Что ж, в этом была логика: запустив «в серию» подводные лодки Фултона, англичане неизбежно спровоцировали бы строительство подобных аппаратов во враждебных им странах, а это могло поставить под сомнение их первенство на морских просторах.

Мнение Джервиса было учтено Питтом, и он сделал Фултону прямо-таки иезуитское предложение, а именно: Адмиралтейство гарантирует изобретателю пожизненную и весьма солидную пенсию, но с тем непременным условием, что он… забудет про свое изобретение и никогда не будет заниматься подводными лодками.

Фултон был возмущен до глубины души, в резкой форме ответил отказом и заявил, что покидает негостеприимную Европу.

Он вернулся на родину, в Америку, где вскоре построил первый пригодный для практической эксплуатации колесный пароход «Клермонт», и тем обессмертил свое имя.

Возмущение возмущением, а подводными лодками Роберт Фултон действительно больше не занимался. Между прочим, англичане – известные мастера тайных операций…

Ответ из Петербурга

И Колышкин, и Видяев, и Каутский были дважды неправы!

29 августа 1834 года в России были завершены испытания первой в мире цельнометаллической подводной лодки.

Ее автор, Карл Андреевич Шильдер, участник войны 1812 года, был известным инженером, автором многих изобретений. В частности, он разработал электрический способ управления подводными минами. Удачные опыты с минами сделали актуальным вопрос их скрытной доставки к неприятельским кораблям. Наилучшим решением Карлу Ивановичу виделось создание специального подводного аппарата…

Лодка, которая стала первенцем подводного флота России, строилась из пятимиллиметрового котельного железа на Александровском литейном заводе. Она имела надводное водоизмещение 16,7 т, подводное – 18,1 т, при длине (без бушприта) - 6 м, ширине -1,5 м, высоте корпуса (без башен-рубок) – 1,8 м. Глубина погружения составляла до 20 м. В системе погружения использовались гири и цистерны, заполненные водой. Движителем в подводном положении служила мускульная сила четырех гребцов, сообщавших лодке на рабочей глубине 12 м скорость около 0,5 узла. Гребки, расположенные попарно с каждого борта, были похожи одновременно на весла и на лапы водоплавающих птиц. При движении вперед гребки складывались, а при движении назад раскрывались, обеспечивая упор. Изменение угла качания гребков обеспечивало не только прямолинейное движение лодки, но и всплытие ее или погружение. Лодка была снабжена оптической трубой (прообраз перископа); при плавании на «перископной» глубине использовалась выдвижная вентиляционная система. Вооружение лодки состояло из шестовой мины с пороховым зарядом и шести зажигательных и фугасных ракет. Для запуска ракет на бортах лодки были устроены ракетные станки, к которым были подведены провода от гальванических батарей. Стрельба ракетами осуществлялась в подводном положении при нахождении лодки вблизи водной поверхности. В надводном положении устанавливалась складная мачта, поднимались паруса (в отличие от изобретения Фултона, вполне традиционные) и при свежем ветре лодка могла двигаться со скоростью до 5 уз.

 Дальнейшая судьба первой подводной лодки России окружена слухами, в которых выдумок куда больше, чем фактов. Нет, не может быть, чтобы она 20 лет спустя была перевезена на Черное море и участвовала в боевых действиях против эскадры союзников, а потом вместе с другими русскими кораблями была затоплена в Севастопольской бухте.

И хотелось бы верить, но мы ведь серьезные люди, правда?

Взрыв под кормой

Командиры на борту «Щ-421» тоже были люди серьезные. И опытные.

В начале Великой Отечественной войны экипажем этой дизельной подводной лодки командовал капитан 3-го ранга Николай Лунин, впоследствии Герой Советского Союза и контр-адмирал. Старпомом у Лунина был капитан-лейтенант Федор Видяев. В марте 1942 года, когда в активе «Щуки» было шесть потопленных кораблей противника, Лунина назначили командиром на подлодку «К-21», вместо него командиром на «Щ-421» стал Видяев.

21 марта лодка вышла в свой шестой боевой поход. Задача была поставлена четко: обеспечивать фланговое охранение союзного конвоя PQ-13, а затем действовать на коммуникациях противника. Неделю спустя в районе Порсангер-фьорда был обнаружен вражеский транспорт вместимостью порядка 7000 брутто-регистровых тонн, который охраняли два сторожевика. Видяев принял решение атаковать.

- Разрешите?

- Действуйте, командир, - согласился командир бригады подводных лодок Иван Колышкин, находившийся в том походе на «Щуке» Видяева.

4 апреля 1942 года на лодку поступила радиограмма из штаба флота о награждении «Щ-421» орденом Красного Знамени.

Вот-вот должен был поступить другой приказ – о возвращении на базу. Видяев полагал, что это произойдет ближе к вечеру 8 апреля, на двадцатые сутки крейсерства. Но все сложилось иначе. В 20 часов 58 минут, недалеко Лаксе-фьорда, под кормой лодки раздался взрыв антенной мины.

В кормовых отсеках погас свет, из поврежденных торпедных аппаратов и через трещины в корпусе хлынула вода. «Щука» должна была отправиться на дно, просто обязана была, но она всплыла, ее заставили всплыть!

Открыв рубочный люк, командир вышел на мостик. Видимость была плохая – мало стемнело, еще и пошел снег. В общем, погода была отвратительная. И это было хорошо.

 Осмотревшись, Видяев обнаружил, что ограждение мостика разрушено, кормовая палуба гофрирована, листы надстройки правого борта оторваны и погнуты.

Из-за того, что главный балласт оказался не полностью продутым, на его продувание запустили левый дизель, но через 5 минут двигатель пришлось остановить, так как через повреждённые гидромуфты затопило трюм 5-го отсека.

В 21.10 дали малый ход правым гребным электродвигателем, который начал работать с большой нагрузкой. Внезапно нагрузка упала, двигатель стал вращаться вхолостую, и его пришлось остановить.

Осмотр левой линии вала показал, что ее заклинило, и ее стали «расхаживать» вручную. Вал удалось «расходить» к 10 вечера, но пущенный левый электродвигатель тоже работал вхолостую. Очевидно, концы гребных валов были перебиты и потеряны вместе с винтами.

- Хода нет и не будет, - сказал Видяев.

- Что в отсеках? – спросил Колышкин.

С этим было лучше. Турбонасос работал непрерывно, и уровень воды в седьмом отсеке стал понижаться. А вот кормовая помпа оказалась затоплена, поэтому трюм пятого отсека осушали ведрами: их поднимали на мостик и воду выливали за борт.

Практически полностью восстановили и освещение.

В 23 часа приступили к осмотру гребных винтов. Попытались… В утепленных легководолазных костюмах и с кислородными приборами ИСА-М, наиболее подготовленные к подводным работам моряки уходили под воду… и волны тут же выбрасывали их на поверхность вверх ногами.

В 23.20 из радиорубки доложили, что удалось исправить радиопередатчик.

- Погоди, - остановил Видяева командир бригады. – Сам доложу.

Радиограмма, отправленная командующему Северным флотом, гласила: «Подорвался на мине, хода не имею, погружаться не могу. Место: 71°06' с.ш. 26°50' в.д. Жду срочной помощи».

Экипаж «Щуки» продолжал бороться за ее и свои жизни. Опасность затопления удалось как минимум отсрочить, но «Щ-421» со скоростью 1.5 узла сносило к мысу Нордкап, на котором был немецкий наблюдательный пост. Надо было что-то срочно придумывать, но что тут придумаешь?

Свежий ветер

Когда чехлы от торпед и дизелей превратились в два паруса – неказистых, но что прочных, уж точно, - их подняли на перископах. Это произошло в час ночи.

Ветер как раз изменил направление, стал дуть с берега. Не сказать, что паруса надулись, но они сначала шевельнулись, потом будто вздохнули, точно готовились набрать в воздуха в свою брезентовую грудь.

- На шкотах – внимание! – крикнул Каутский.

Прошла минута. Все ждали.

- Пошла, - тихо проговорил Видяев. – Точно! Пошла!

Так и было: медленно, словно на ощупь, «Щ-421» двинулась на норд-вест. Колышкин следил за курсом по рубочному магнитному компасу, который оказался наименее пострадавшим. Каутский оставался при парусах. Видяев контролировал общий ход спасательных работ.

В 01.40, после осушения трюма 5-го отсека, сделали вновь попытались дать лодке ход. Не вышло. Тогда приступили к зарядке аккумуляторной батареи. Одновременно производилось пополнение запаса воздуха высокого давления. По совести, во всем этом не было нужды, но Видяев хотел загрузить моряков работой, чтобы не оставалось времени на… страх.

В 03.30 была принята радиограмма командующего флотом о выходе на помощь терпящим бедствие подводной лодки "К-22", находящейся в соседнем квадрате. Кроме того, из Полярного вышли два эскадренных миноносца и подводная лодка  "К-2".

К 4 часам утра моряки ликвидировали щель в торпедном аппарате № 5, в результате чего поступление воды сократилось. При заделке щели, помимо аварийных материалов, использовалась верхняя одежда и валенки.

Тогда же была получена вторая радиограмма от командующего флотом: «В случае невозможности спасти лодку - спасите людей, лодку уничтожить».

Ближе к утру видимость улучшилась настолько, что вдали открылись мысы Нордкап и Хельнес. Ветер ослаб, и Каутский приказал спустить паруса. Но дело было сделано – подлодка успела пройти больше 9 миль, удаляясь от берега.

В 06.30 пошел снег, паруса снова подняли, и хотя ветер не превышал 2 баллов, лодка продолжила движение в северо-западном направлении.

Три часа спустя видимость вновь улучшилась, открылся берег, расстояние до которого не превышало 8 миль. Для обеспечения скрытности паруса убрали. Тем не менее вероятность быть обнаруженной врагом была чрезвычайно высока.

- Готовность № 1, - объявил Видяев.

Каждый на борту «Щуки» знал, что ему делать и что произойдет в том крайнем случае, о котором не хотелось думать и которого они так старались избежать.

Все секретные документы были убраны в сейф и приготовлены к уничтожению.

Каутский по приказу командира лодки был готов взорвать артиллерийский погреб.

Также к взрыву была подготовлена одна из носовых торпед.

Последним радиосообщение должно было стать: «Погибаю, но не сдаюсь».

В 09.50 пошел снег, и сквозь серую, будто расчерченную карандашом чертежника пелену вдруг проступили очертания подводной лодки. Это была «К-22» под командованием капитана 2-го ранга Виктора Котельникова.

- Эй, на «Щуке», принимай буксир!

Было сделано несколько попыток буксировать искалеченную лодку, но порывистый ветер и усилившееся волнение сводили усилия моряков на нет. Когда на горизонте появился немецкий корабль, а в небе самолет-разведчик, спасательные работы пришлось прекратить. Экипаж «Щ-421» перешел на «К-22».

- Залп!

Торпеда устремилась к «Щуке». Взрыв подбросил подводную лодку. Она стала быстро погружаться, и когда ее корпус уже скрылся под водой, над волнами внезапно взметнулись два паруса, словно прощаясь…

На следующий день «К-22» благополучно вернулась на базу в Полярный.

Экипаж погибшей «Щуки» был расформирован. Большинство моряков, впрочем, остались с Видяевым, вскоре принявшим под свое начало подводную лодку «Щ-422». На ней Видяев совершил 6 боевых походов. В июле 1943 года “Щ-422” на базу не вернулась.

Именем Федора Алексеевича Видяева назван поселок в Мурманской области - база подводных лодок Северного флота.

Ивану Александровичу Колышкину в 1944 году было присвоено воинское звание «контр-адмирал». После войны служил начальником Высшего военно-морского училища. Умер в 1970 году. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Александр Моисеевич Каутский, командир поводной лодки «Щ-402», погиб вместе со своим судном и экипажем в сентябре 1944 года. Подводная лодка была потоплена своим же самолетом-торпедоносцем.

…После войны были найдены архивные документы, из которых явствовало, что 9 апреля 1942 года немцы трижды засекали «Щ-421», но принимали ее за норвежский траулер, воспользовавшимся попутным ветром и поднявшим паруса.

Счастливая «Щука»!

Справка

Все выше и выше

Какими должны быть мачты, каким – такелаж, какими – паруса, чтобы вооружить ими современную подводную лодку? Вопрос умозрительный, поскольку дополнительных движителей нынешним субмаринам явно не требуется. Им бы нырнуть поглубже, да затаиться… И все же 20 июля 2001 года слова «подводная лодка» и «парус» стояли рядом в строчках новостей. В этот день в Баренцевом море, в 4.30 утра по московскому времени, с борта атомной подводной лодки «Борисоглебск», из-под воды была выпущена ракета типа «Волна» с первым в мире летательным аппаратом, оснащенным так называемым солнечным парусом. Экспериментальный спутник провел в космосе 30 минут и приземлился в заданном районе - на Камчатке. Как полагают конструкторы, созданные на основе «парусника» космические аппараты с полотнищами из пленки или "веерами" из тончайших пластиковых лепестков в дальнейшем можно будет отправлять в сверхдлительные полеты, поскольку за счет давления солнечного света они смогут передвигаться практически без запасов топлива. Начало было положено. В последующие годы прошло еще несколько успешных запусков спутников с «солнечным парусом». Идут разговоры о том, что пора отправлять «парусник» и куда подальше, да хотя бы к Меркурию. А может, и подальше. Но об этом ученые еще спорят: поближе, подальше.... Что бесспорно, это откуда стартует ракетоноситель. Конечно, с борта российской подводной лодки. Потому что традиция. Их не нарушают.