Беседовал Сергей Борисов

Легко откликнувшись на приглашение, Андрей Арбузов заглянул к нам в редакцию. И в общем-то, эта легкость была понятна, ведь его и Yacht Russia давно связывают дружеские отношения. А нас была серьезная цель - разговорить его...

– Андрей, прежде всего, наши поздравления!

– Спасибо.

– У вас дома, наверное, не одну стену можно дипломами завесить, все полки кубками заставить. Привычка к победам уже выработалась?

– При всем их многообразии по-настоящему знаковых не так уж много. Тех, которыми можно похвастаться, о которых можно детям рассказать – пусть гордятся. И победа на чемпионате Европы – из их числа. Я был третьим, был вторым и вот наконец-то выиграл. Питер – счастливая для меня акватория: Кубок Конгрессов я выигрывал три раза, а теперь еще и чемпионат.

– Что и говорить, статусное мероприятие…

– Интересные, запоминающиеся моменты бывают не только на крупных регатах или в чемпионском матч-рейсе, но значимость соревнования, конечно, сказывается. Вот вроде бы все нормально прошло, без эксцессов, а напряжение такое было, что не до улыбок. Это уже потом, на пьедестале, себе позволить можно.

– Да уж, улыбчивым человеком вас не назовешь. Только и могу вспомнить, как вы улыбались, когда на премии «Яхтсмен года» к вам бросились две девушки с поцелуями и лепетом о прошедшей регате, в которой они гонялись под вашим началом. Ну и в этот раз, когда чемпионом стали. По общему мнению, мрачный вы человек, суровый.

– Мрачный? Плохо вы меня знаете… А давние мои знакомые с такой оценкой, заверяю вас, ни за что не согласятся. Я не такой! Я веселый, воздушный и к поцелуям зовущий.

"Что касается суровости, то на лодке, тем более на дистанции, хиханьки всякие, хаханьки, шуточки-прибауточки до добра не доводят. И экипаж это понимает, и даже мирится с тем, что порой я позволяю себе некоторые выражения"

Но во-первых, случается это нечасто и, как правило, на больших лодках, где вполголоса не поговоришь, где кричать нужно. А во-вторых, сначала идут другие слова – «добери», «потрави», хотя, как вы понимаете, без «пожалуйста». Но если не доходит, то приходится включать повышенную передачу, и за этими словами последуют другие, иначе окрашенные. Признаюсь, мне свойственна такая повышенная эмоциональность, должно быть, в силу холерического темперамента. Но она никак не проявляется, когда экипаж работает четко. Один из примеров – только что закончившийся чемпионат. Там повышенных тонов и в помине не было. Ребята – Вячеслав Каптюхин и Николай Корнев – настолько хорошо работали, что мы общались только на тему скорости, настроек.

– А как насчет того, что вы тиран, деспот и диктатор?

– В какой-то степени так и есть. Но тут многое зависит от того, что нас ждет – офшорная гонка, матч-рейс… И какие люди будут в команде, профессионалы или любители. Профессионалов нет нужды дополнительно мотивировать, они и так знают, зачем идут в гонку. Конечно, требования определенные есть и к ним, однако тут я далеко не самый «крутой». Вот, скажем, Георгий Иванович Шайдуко, великий мастер, так я по сравнению с ним – сама нежность. Если же приходят любители, тут подход иной. Безусловно, многие из них обладают многими качествами настоящего спортсмена – умением концентрироваться, не теряться, когда что-то вдруг идет наперекосяк, и еще таким важнейшим качеством, как умение слышать и слушать. Такие люди есть, их немало, но они не большинство. Тем более что налицо осложняющий фактор: регаты обычно проводятся в местах теплых, южных, во всех отношениях приятных, когда солнышко светит, тепло и очень хочется расслабиться. А мне не нужно, чтобы они расслаблялись, мне нужно прямо противоположное – чтобы люди выкладывались до самого донышка. Вот и приходится подтягивать дисциплину. Причем команду надо собирать в кучку еще до старта, еще на берегу, а то можно и не собрать в нужный момент. Скажем, видишь, что кто-то опоздал на завтрак. Понятно: расслабился человек. И другое понятно: надо начинать гайки закручивать. Сделаешь замечание. Обычно этого достаточно, чтобы человек встряхнулся. Причем совершенно не обязательно говорить со сталью в голосе, иногда достаточно и железа, а иногда и без металла можно обойтись. От человека зависит, от ситуации. Это ведь искусство – управлять людьми, тем более что люди в команду приходят взрослые, состоявшиеся как личности, тут и перегнуть плохо, хотя недогнуть – еще хуже.

– Конечно, гонка обязывает…

– Не только гонка. Любой выход, каждая тренировка.

"Я даже так скажу: моему экипажу больше достается «на орехи» именно во время тренировок. Еще Суворов говорил: «Тяжело в учении – легко в бою». Это абсолютно верно и к парусу на 100 процентов применимо"

У меня на тренировках настолько жесткие требования, что люди иногда не выдерживают – стонут. Тогда я им говорю: «Уж лучше сейчас стоните, чем в гонке, когда добавится ответственность. Вы сейчас потерпите, снесите все достойно, зато потом легче будет». И команда прислушивается, терпит.

– Значит, на борту вашей яхты демократии не место, а место – единоначалию. Торжествует абсолютное и беспрекословное послушание. Хотя упомянутый вами генералиссимус указывал, что каждый солдат должен знать свой маневр. А у вас не люди – агрегаты…

– Ошибаетесь. Противоречия тут нет, и Суворов, конечно же, прав. Действительно, с одной стороны, командир на яхте один, и по-другому быть не может и не должно, и приказы его должны исполняться быстро и неукоснительно. Но это когда все идет хорошо, по накатанному. Но часто ли все в гонке бывает гладко? Скорее бывает наоборот – что-нибудь происходит неожиданное и чаще неприятное. Именно в этих случаях и проявляется, насколько «солдат знает свой маневр», и это при том, что у него нет опыта тысяч ошибок, а часто бывает, что вообще нет опыта. Вот для чего нужен тренаж, и вот почему во время тренировок я никому спуску не даю. И по этой же причине сам создаю «критические ситуации», разумеется, с учетом пределов возможностей экипажа. Все это – чтобы потом обойтись без излишних рисков. Случись какая-нибудь неприятность во время гонки, и люди могут растеряться. Кто-то засуетится, кто-то, наоборот, впадет в ступор. И те и другие в значительной степени утрачивают контроль за обстановкой, а тут уж и до травм недалеко. Гиком по голове в такой ситуации – рядовое явление.

– Вы говорили об ошибках. Так сколько нужно их совершить, чтобы обрести опыт?

– Это зависит от человека. Сколько себя помню, я всегда все свои действия подвергал самому строгому анализу. В парусе особенно, хотя я хорошо играю в теннис, в пинг-понг. Вот промазал – и сразу вопрос себе: почему промазал, что не так сделал, как надо сделать в следующий раз? Так что дело не в количестве ошибок, а в умении делать из них выводы. А люди… Одинаковых нет. И в команде у каждого свое место – то, где он может наилучшим образом проявить себя. Тогда и команде хорошо, и человеку комфортнее, он делает меньше ошибок, быстрее учится. И моя задача как капитана такое место для человека найти, исходя из его психотипа, из того, какая у него координация, моторика. Без хвастовства скажу, что в 80 случаях из ста я быстро понимаю, кого куда ставить. И это тоже опыт.

– Ну, с вашим стажем было бы удивительно, если бы вам его недоставало. Какой он у вас – 37 лет?

– Я учился в школе в Долгопрудном, занимался в лыжной секции и думать не думал о парусах. Но в 1976 году к нам в класс пришел Александр Владимирович Плотников, известный тренер (чего я тогда, разумеется, не знал), и сказал, что набирается парусная группа, поэтому те, кто хочет, кто умеет плавать… Я вызвался, хотя плавать не умел. Из-за этого я сильно переживал и на первой же тренировке в бассейне признался. Думал – отчислят за обман, но меня оставили, обошлось. В то время в яхт-клубе «Спартак» была просто фантастическая команда, которая могла конкурировать даже с ЦСК ВМФ, выше которой, казалось, были только звезды. Мы, мальчишки, быстро прогрессировали, потому что у нас были хорошие тренеры, были хорошие ребята постарше и потому что была конкуренция. В какой-то момент у нас был один «Оптимист» на четверых. Если честно, то мне даже случалось прогуливать уроки, опаздывать в школу, чтобы успеть «захватить» лодку до того, как появятся три моих «конкурента».

– И больше парусу вы не изменяли…

– Нет, хотя в трудные 1990-е годы одним спортом было не прожить. Шесть лет я работал в такси. Между сборами…

– А когда первый раз приняли участие в офшорной гонке?

 – Это был 2002 год, регата Сидней–Хобарт. Хотя и до этого был большой переход из Мармариса в Израиль, я тогда учился у Джима Гокова. Хотел получить права yacht skipper, ну и получил их.

– И начались «покатушки», так?

– Для меня «покатушечных» регат не существует. Потому что когда ты начинаешь относиться как к регатам как к «покатушкам», эдак снисходительно, то можешь упустить момент, когда «болезнь» разовьется, и вот уже у тебя не стержень внутри, а студень.

"Конечно, сложно заставлять себя все время быть в форме – и психологической, и физической, тем более что искушение велико – так приятно отдохнуть, расслабиться, так хочется пустить все на самотек. Тут усилий не надо, усилия нужны для того, чтобы не позволить себе этого"

Поэтому к любой регате, какой бы ни был ее статус, я отношусь одинаково серьезно. Алгоритм известен: собраться, привести матчасть в порядок, посмотреть в глаза сопернику, оценить свой экипаж... И все это, чтобы победить! Если не стремиться к победе, то лучше и в гонку не идти. Может, поэтому ко мне в экипаж так стремятся. Люди, которые прошли со мной школу на разных лодках, делают потом качественный скачок. А многие возвращаются, чтобы еще подучиться.

– Вы непримиримый боец, а как вы относитесь к соперникам? Или ваш главный соперник – стихия?

– К стихии я отношусь со всем уважением. Только там речь идет не о соперничестве, а о выживании. Природа в конечном счете всегда сильнее. Так что противостояние человека и природы – это не спорт, это выживание. А если говорить о людях, то при всей моей непримиримости они мне не враги. Конечно, порой в пылу борьбы мелькнет в голове: «У, загрыз бы!» – но лишь мелькнет. Отношения между спортсменами, как правило, уважительные. Все-таки парусный спорт – это спорт джентльменов.

– Не случайно же говорят, что яхтсмены – это что-то вроде особой касты.

– Парус делает людей лучше, это точно. Из человека – джентльмена! Идет своеобразная огранка личности. И это при том, что люди приходят из разных семей, с разным образованием, воспитанием, и материальное благосостояние у каждого свое – кто-то живет на Рублевке, а кто-то в «хрущобе» на выселках. Здесь они удивительным образом сближаются. Ведь парусный спорт – это не только борьба, соперничество, это и взаимопомощь, самоотверженность, тут каждый зависит от каждого. Знаете, какие мысли особенно сплачивают? Вот смотришь на человека и думаешь: «Случись что, мы же с тобой на одном спасательном плоту окажемся». Ну как после этого не подкорректировать свое поведение. А если нет сил справиться с собой, то лучше уйти самому, не дожидаясь, когда парусный спорт тебя отторгнет. Когда тебе всю правду в глаза скажут.

– То-то прозвище у вас – Честный. Это что, жизненный принцип?

– Со стороны виднее, не я же себе прозвище такое дал. Вообще, конечно, я категоричный человек, хотя с годами мягчаю. По отношению к другим, к себе же стараюсь относиться со всей честностью.

– Вы – чемпион Европы. Что дальше?

– Когда я занимался олимпийским парусом и мечтал об олимпийском золоте, тогда я мог планировать: пройти этот отбор, выиграть вот эту регату… Сейчас все по-другому. И не потому, что нет сил, хотя их недостаточно, чтобы гоняться на том же «Финне». Сегодня на первый план выходит экономическая составляющая, забота о семье, моему ребенку всего 4 месяца. Конечно, жена Наталья очень помогает, прикрывает тылы, взяла на себя всю логистику, но все же это моя обязанность – обеспечить будущее. Поэтому мне сейчас не до каких-то мегапроектов. К сожалению, мне не довелось гоняться в рейтинговых командах – тех, где можно совместить и достаточно высокий уровень жизни, и занятия спортом.

"Я шел своим путем. К тому же я всю жизнь был независимым человеком, никогда надо мной начальников не было, ведь тренер – это не начальник, это другое. По счастью, я вполне доволен тем, что есть сейчас"

Я купил кораблик, Beneteau First 44.7 с замечательным именем Courrier du Coeur, 2006 года постройки. Отличная яхта, построенная по спецзаказу. Она стоит в Мармарисе, тоже требует заботы, и она же помогает мне зарабатывать на жизнь. Вот, собираюсь перегнать ее на Карибы, там погоняться.

– Москву не бросите с ее швертботами?

– Конечно, нет. Пироговское водохранилище мне с детства родное, сколь миль на нем накатано! Сейчас тут большой флот, такая конкуренция, что и пятое место – здорово.

– А с матч-рейсом все счеты, значит…

– Ни в коем случае! Лишь бы средства позволяли, а то порой вкладываться приходится самому. В принципе можно и вложиться, деньги для меня не самоцель, но желательно все же подешевле, поближе… А так хотелось бы, конечно, и в мировом туре принять участие, тем более что среди его участников нет никого, кого бы я хоть раз да не побеждал. Но пока такой возможности нет, буду заниматься тем, чем занимаюсь.

– Что посоветуете тем, кто мечтает о парусах?

– Для начала – попробовать. Можно здесь, у нас, сейчас есть и лодки, и инструкторы. Можно поехать на регаты, которые во множестве проводятся на Средиземном море. Там не обязательно быть яхтсменом, там ценится желание «заболеть» парусом. Так что главное – попробовать! Как пробуют и влюбляются в яхты другие. Таких людей все больше в Москве, в Питере, а уж если подтянутся регионы… Уверен, нынешний интерес к парусу – это не временный всплеск. А если еще детскому спорту будет уделяться должное внимание, то за яхтенное будущее нашей страны вообще можно быть спокойным. Хочется в это верить. Я в это верю.

Опубликовано в Yacht Russia №54 (7 - 2013)