- Давайте начнем с последнего этапа Extreme Sailing Series (он прошел с 1 по 4 октября в Стамбуле – Прим. YR). Как попали в проект?

- Меня пригласили Игорь Лисовенко, Александр Божко и Алексей Кулаков. Я с ними, если можно так выразиться, вместе рос в парусном спорте. Раньше они были моими соперниками, теперь мы в одной команде. Когда они мне предложили поучаствовать в проекте, я, естественно, обрадовался. Погоняться в серии катамаранов Extreme 40 за команду «Газпрома» было моей маленькой мечтой. Это высшая лига, там выступают профессионалы высочайшего уровня, олимпийские чемпионы, призеры олимпийских Игр. Для меня соревноваться с ними – большая честь.

- Робости не испытывали?

- Да нет. Опыт у меня все же какой-то был – я выступал в прошлом году на этапе в Санкт-Петербурге в составе команды «Баркли».

- Сколько готовились к этапу?

- Три дня, по сильному ветру.

- Почему в эту серии часто приходят спортсмены именно вашего класса?

- Наш класс сложный и с технической, и с физической точки зрения, плюс яхтсменам, выступающим в нем, нужна хорошая координация и еще ряд специфических навыков. Так что он близок Extreme 40, тоже экстремальный.

- В экстремальных классах гоняются, в основном, легкие яхтсмены?

- Да, в них есть определенные ограничения по весу, нужные для того, чтобы лодка во время ускорялась, быстро шла. В классе 49er оптимальный вес экипажа (из двух человек – прим. YR) – 160 кг. В Extreme 40 тоже есть определенные параметры. Не скажу точно, какие идеальные, но в нашей команде они были хорошими – на пять человек примерно 350–400 кг.

- Что вам лично давалось труднее всего на Extreme40?

- Не сразу удалось прочувствовать яхту  и быстро войти в правильный режим работы. Она же больших размеров, чем 49er. И вообще это абсолютно другая лодка — два корпуса, а не один, больше парусов, экипаж пять человек, больше коммуникации, нужно было быстро научиться понимать друг друга с полуслова, даже с полувзгляда…

- Вы довольны итогами этапа?

- Да, очень доволен. Получил удовольствие, работая в таком экипаже и на таком уровне.

- Но вы же заняли последнее место…

- Но не расстроились. Перед нами не стояла задача показать результат. Мы работали на будущее, над коммуникацией, взаимодействием, старались при этом не повредить катамаран. И кстати, более опытные соперники нас всячески поддерживали. К тому же мы проиграли в борьбе. После двух соревновательных дней шли на шестом месте. Только в последний день сплоховали. Скорее всего, нам просто не хватило опыта. Но в будущее мы смотрим с оптимизмом, потенциал у нашей команды есть. Постараемся на последнем этапе сезона в Сиднее выступить лучше. Туда мы, кстати, едем этим же составом.

- В следующем году серия пересаживается на другие катамараны — GC32. Уже обсуждались какие-то планы в этой связи.

- Детально — нет, но было бы, конечно, интересно погоняться на этих катамаранах, они с подводными крыльями, «летают» над водой, практически в два раза быстрее Extreme40.

- Давайте теперь перейдем к вашему основному классу – 49er. Как складывается сезон?

- Начать надо, наверно, с того, что в прошлом году наш экипаж не взял олимпийскую лицензию на чемпионате мира в Сантандере, и вскоре, как и оговоривалось, руководством сборной и федерации,  нас сняли с финансирования. То есть мы перешли на полное финансирование своих регионов, что для нас очень неудобно. Павел гоняется за Воронеж, я – за Москву, хотя живу в Анапе. Появились проблемы: Воронеж давал какие-то деньги, Москва нет… Приходилось готовиться за свои. То тренировались, то нет. Словом, была неразбериха. Сейчас вот есть возможность взять олимпийскую лицензию на чемпионате мира, который пройдет в ноябре в Аргентине (там будет разыгрываться сразу три лицензии), но мы туда не поедет – слишком дорогостоящая поездка, сказало нам руководство сборной.

- А смогли бы вы там побороться за лицензию?

- Конечно. В нас уже вложили добрые люди столько средств, что пора их окупать. У нас недавно появилась, наконец, хорошая яхта, первая хорошая за семь лет наших выступлений — новозеландская «Маккай». На ней мы еще не ходили на соревнованиях. Поставили на нее новенькой вооружение и успели  потренировались в сентябре в Анапе четыре дня. На сборе, который провели, кстати, тоже на свои деньги, хотя нам обещали выделить на него средства. Почему не выделили, не объяснили. Эту лодку приобрести Паше Калинчеву помогла воронежская федерация. Опробуем ее в конце октября в Сочи на чемпионате России. Сильнейшая двадцатка в нашем классе гоняется именно на этих яхтах. На новой лодке на чемпионате мира можно было бы горы свернуть (смеется).

- Ближайшие планы?

- Чемпионат России, который пройдет в конце октября в Сочи. Там в нашем классе будет выступать 10 экипажей. Потом будем зарабатывать, так сказать, хлебную карту на следующий год — пытаться добиться финансирования. Хотя ни на ОКР, ни на другие центральные организации я тут не надеюсь. В основном, рассчитываем на регионы. Надо готовиться к этапу Кубка Европы, который пройдет в марте на Пальма-де-Мальорке. Там будут разыграны еще две олимпийские лицензии. Причем, именно две. Должна была разыгрываться одна лицензия для Европы и одна — для Новой Зеландии и Австралии, но у тех она уже есть, поэтому они отдали ее «в общую копилку». Если все получится, будем готовиться к нему на старой лодке (английской), новую будем беречь до Кубка.

- Как распределяются обязанности в вашем экипаже?

- Все просто: Павел Калиничев – рулевой, я — шкотовый. Мы с ним гоняемся давно и словами уже не объясняемся, только взлядами. Я уже заранее знаю, в какой момент он будет делать тот или иной маневр, то или иное действие.

- Каковы, на ваш взгляд, перспективы класса 49er в России? 

- Ох (вздыхает)… Если его будет поддерживать федерация, минспорт, то хорошие. Лодка зрелищная, современная, скоростная, динамичная… В России вошли в этот класс немного поздно. Добавлю, что со своей стороны мы, те, кто уже имеет опыт выступления в этом классе, всегда готовы помочь развивать его. Лишь бы молодежь задавала вопросы, а то она часто считает, что уже все знает, иногда даже мимо проходит, не здороваясь. Это что касается перспектив, сейчас же к нему у нас относятся, мягко говоря, не очень хорошо.

- То есть отношение к вашему классу со стороны руководства федерации и сборной вам не нравится?

- Нет. На данный момент главный тренер сборной его практически игнорирует. 

- Почему наши женщины не выступают на крупных регатах в вашем классе?

- У нас есть один женский экипаж, но у него нет ни бюджета, ни своего тренера, ни спарринга на внутренних соревнованиях… У нас более-менее развит молодежный класс 29er, близкий к нашему, но это все равно не то.

- Вы сейчас варитесь, как я понял, в собственном соку. Вам никто не помогает – ни федерация, ни руководство сборной?

- Да, так и есть. Мы с Павлом – чемпионы России, но нам никто не помог даже просто доставить ту самую новозеландскую яхту… Мне платят какую-то зарплату по линии минспорта, но все свои деньги уходят на спорт, на личную жизнь не остается совсем. Как-то выживаем, заказываем всегда супердешевое жилье, экономим на еде, одним словом, всяческими способами выкручиваемся. Хотя для полноценной подготовки помимо матчасти, сборов, участия в регатах нужно еще и соответствующее питание, препараты для восстановления и еще много чего.

- Если вы с Павлом все же завоюете путевку в Рио, есть у вас шанс попасть там хотя бы в топ-десять?

- Олимпиада – это особое соревнование. Там большую часть решает психология. Там все спортсмены одного уровня. И очень часто действующие чемпионы мира на Олимпиадах проваливаются, не попадают даже в десятку. И наоборот, 15-е – 16-е оказываются в призах. Там все может быть.