Участниками испытания станут Энтони Маршан на Actual Ultim 3, Эрик Перон на тримаране Adagio, Том Лаперш на SVR Lazartigue, Шарль Кодрелье на Edmond de Rothschild, Армель Ле Кле на Banque Populaire X и Тома Ковилль на Sodebo Ultim 3.

Последние прогнозы погоды обещают приятное начало при северо-восточном ветре от десяти до двенадцати узлов с небольшой волной. В интервью организаторам за несколько дней до старта самый опытный из шести шкиперов поделился своими мыслями: Тома Ковилль знает, чего ожидать от него самого и пятерых соперников.

Пятидесятипятилетний яхтсмен уже восемь раз совершал кругосветное плавание, в том числе пять раз на многокорпуснике. В 2016 году он побил одиночный рекорд кругосветного плавания, совершив переход за 49 дней. Теперь этот рекорд принадлежит Франсуа Габару, который в 2017 году на тримаране Macif обогнул землю за 42 дня, 16 часов, 40 минут и 35 секунд.

Тома Ковилль – отличный семьянин, он также считается философом и бытописателем своего экстремального парусного мира. Его тримаран Sodebo Ultim 3, построенный в 2019 году, является одним из старейших судов футуристического небольшого флота, но эксперты и конкуренты очень доверяют высказываниям Ковилля, основываясь на его опыте.

- Что делает регату Arkea Ultim Challenge - Brest такой особенной?
 

Тома Ковилль: Это гонка, которая войдет в историю. Мы все первопроходцы в этой гонке. Почти 15 лет назад я представлял себе нечто подобное. В то время это казалось таким далеким. Но я никогда не мог себе представить, что мы будем делать это на таких быстрых лодках и что будем летать на крыльях. И самое невероятное, что первый вопрос, который мы себе задаем, это не столько: «Кто победит?», сколько: «Возможно ли это?», учитывая, какие технические моменты должны работать и какие усилия требуются.

- Потому что в океанском парусном спорте нет ничего сложнее, чем это?
 

Т.К.: Если вы допустите ошибку на борту однокорпусника, вас расплющит в кокпите. Вы можете получить травму, но большую часть времени продолжаете гонку. Вы можете перевернуться на борту многокорпусника, а это — смерть. Это все равно что быть альпинистом, взбирающимся на большую стену в одиночку. Это немного похоже на исследование Эвереста. Мы действительно не знаем, сможем ли это сделать. Мы отправимся в морские районы, где нет большого судового трафика. Это волнующее сочетание инноваций, технологических аспектов, чистоты скорости и всего того, что отражается в хрупкости одиночества.

- Вы совершили пять попыток установить мировой рекорд на многокорпусниках и успешно финишировали в трех из них, прежде чем поставить рекорд, который у вас снова отобрали в 2017 году. Каково Ваше отношение к этому кругосветному плаванию сегодня?
 

Т.К.: Мне это интересно. Меня это завораживает, постоянные усилия во время кругосветного плавания меня завораживают. А еще есть переход вокруг Антарктиды, где нет шкалы ценностей, где у тебя есть ощущение, что тебя только терпят как мелкое существо. Вы чувствуете себя очень маленьким. А затем переход вокруг мыса Горн, где нам дают новую жизнь. В общем, это увлекательно!

- Почему это кругосветное плавание так сложно?
 

Т.К.: Меня часто спрашивают, зачем я это делаю и нравится ли мне это. Но я думаю, что дело не только в этом: желание должно идти изнутри. Есть еще одно измерение, связанное с необходимостью выходить за рамки. Это боль, самоотречение, недостаток сна, разочарование, беспокойство и стресс. Но как вид, люди довольно странные и, кажется, способны волшебным образом приспосабливаться ко всем различным ситуациям. И я хочу чувствовать себя хорошим моряком, настоящим человеком, а не самозванцем. В каком-то смысле это экспедиция. А что до меня – даже если новость вызывает стресс – я остаюсь вечным оптимистом.

- Меняет ли одиночное кругосветное плавание яхтсмена?
 

Т.К.: Да, мы никогда не возвращаемся полностью неизменными. Это все разные впечатления, эмоции, которые бросают вызов душе. Если вы сделали что-то, вы можете взглянуть на вещи в перспективе и, прежде всего, понять, насколько вам повезло. Я люблю само это время плавания, когда чувствую, что живу. Мы поколение, благословленное богами, мы являемся свидетелями настоящих, огромных перемен в нашем спорте, и мы те, кто может в одиночку совершить кругосветное плавание на 32-метровых лодках.

- Как вы справляетесь с дистанцией, как не сходите с ума?
 

Т.К.: Мы действительно сходим с ума. Бывают дни, когда мы плачем, когда мы кричим, когда вообще ничего не получается. У меня нет плаща супергероя. Я всегда прихожу домой, чувствуя себя старым солдатом, на лице и разуме которого остались шрамы сражений. Я долго говорил об этом с Томом Песке (французский астронавт – А.Г.), который сказал о своих полетах в космос так: «Вы должны принять тот факт, что вы этого не понимаете», и что я должен принять участие в понимании этого с помощью своего воображения. Но у нас был общий опыт видения Земли другими глазами, возможность лучше оценить ее размеры, оценить временное пространство.

- А потом, когда вы закончите, все на суше кажется пресным, трудно ли вернуться к повседневной жизни?
 

Т.К.: У меня были болезненные времена, потому что я чувствовал себя куда более одиноким на суше, чем в океане. Никто не виноват. Я никого не виню. Это не потому, что люди меня не любят или не понимают, а потому, что то, что мы делаем, трудно понять. Моряк-одиночка становится островитянином. Вы уходите в море с тайным страхом, что люди вас забудут. Потом вы жалеете, что отправились в путь. И когда вы закончите, вы снова захотите кому-то принадлежать и быть любимым. Уходить, в конечном счете, очень эгоистично. Но я уже испытал на себе те противоречия, которые причиняли мне сильную боль и постепенно заставляли меня чувствовать это настроение меньше. В целом, это сблизило меня с моей женой, с двумя детьми и всеми теми, кого я люблю.