Беседовал Александр Левин

Восемь лет он ходит в высоких широтах, предпочитая полярные серые воды лазурным тропическим. На его счету несколько мировых рекордов, установленных в Арктике. А потом Даниил Гаврилов взял да и отправился на юг, то есть на самый крайний юг – в Антарктиду, и убедился, что и там ему хорошо…

Yacht Russia: Если там все так здорово, что же ты делаешь на Азорах?

Даниил Гаврилов: Это временно. Передышка тоже бывает полезна. Контраст, знаешь ли, бодрит. Но я вернусь, ведь путь мне знаком.

YR: И как ты оказался в Антарктиде?

Д.Г.:  Отправной точкой нашего пути стал остров Виктория, это на самом севере Баренцева моря. В этом месте, на 80° с. ш., в начале октября, наша яхта повернула на юг. Нам предстояло пройти маршрутом длиной в 145 градусов и финишировать у антарктической станции «Академик Вернадский», расположенной примерно на 65° ю.ш. На переход было отведено два с половиной месяца.

YR: Не слишком ли смелые планы?

Д.Г.:  Большие цифры и сложные задачи всегда подстегивают. К тому же наша яхта Rusarc Aurora (Challenge 67) – это быстрая гоночная лодка, построенная с расчетом на то, чтобы уверенно идти против преобладающих встречных ветров. Это крепкий крейсер, на котором, если ветер начинает заходить, пускай и расстраиваешься, но не сильно, так как лодка отлично лавируется, отменно рулится, а ее парусный гардероб позволяет настроить яхту так, что она может ходить без автопилота в разную погоду. Словом, не яхта, а сплошное парусное удовольствие. В умелых руках, конечно. В общем, мы с поставленной задачей справились.

YR: Дорога длинная… Приключений хватало?

Д.Г.:  Скорее – ощущений. Мне навсегда запомнилось чувство быстрого лета, когда за достаточно короткий период времени (в нашем случае за 20 дней) температура забортной воды меняется от -1 °С до +20 °С. Почти каждый день ты меняешь одежду на более легкую и вдруг понимаешь, что вообще-то все теплые места, где большинство людей предпочитают проводить свои отпуска, не так уж далеко льдов и снегов, от привычного нам ареала обитания. Но все по-настоящему интересное началось, когда мы добрались до южной оконечности Латинской Америки.

YR: На юге все дороги ведут в Ушуайю…

Д.Г.: Так и есть, это совсем небольшой аргентинский город на краю земли, но оттуда стартуют большинство антарктических экспедиций. Да, совсем рядом находится чилийский Пуэрто-Уильямс, но он еще меньше, там сложнее с пополнением судовых запасов, а еще там нет Роксаны! Ее называют «мамой всех яхт, отправляющихся в Антарктику», и это действительно так. И дело не столько в том, что в Аргентине мало кто говорит по-английски, а она прекрасно владеет испанским, Роксана – великолепный судовой агент. И даже больше: она способна решить вообще все вопросы – сложнейшего ремонта гоночных яхт Volvo, которые, огибая мыс Горн, периодически ломаются и заходят в Ушуайю, и до подготовки невесты капитана Rusarc Aurora к свадьбе. За это ей моя огромная сердечная благодарность.

YR: Наши поздравления, Даниил! Интересное у вас получилось «медовое плавание».

Д.Г.:  Необычное – это точно. 26 декабря наша яхта вышла из Ушуайи. Нам предстояло пройти пролив Бигль, а потом пересечь пролив Дрейка, который считается самым широким в мире и наводит ужас на всех, кто мечтает об Антарктиде. Сейчас, когда у нас в активе уже несколько походов в тех водах, могу ответственно заявить, что самым грозным проливом в тех местах является Бигль, потому что там «погодное окошко» не выберешь и почти всегда сталкиваешься с ветрами западных четвертей силой до 40 узлов. Прибавьте к этому переменное течение до трех узлов, и вы поймете, что лавировка в этом узком проливе выматывает душу даже бывалым морякам. Хотя, с другой стороны, больших волн там не бывает, они поджидают яхту в проливе Дрейка. И это такие волны, что действительно бывает страшно.

YR: Даже вам, испытанным бойцам? Что уж говорить о ваших пассажирах…

Д.Г.:  Наша задача как профессионального экипажа состоит не в том, чтобы укатать команду во встречных штормах. Мы стараемся планировать свои плавания так, что, если уж и приходится выходить в свежую или штормовую погоду, то на благоприятных курсах. За летний сезон 2018/19 мы совершили три антарктические экспедиции, и только один раз нам пришлось выйти в шторм 12 баллов, но он был попутным. Десятиметровая волна и стабильный ветер в 45 узлов с порывами до 60 позволяли нам пробегать по 230–250 миль в сутки. Однако такие скорости в тех водах – это исключение, хотя в нашем случае отнюдь не морская байка. Обычно для достижения берегов Антарктики, а это 500–600 миль, требуется три-четыре дня с умеренными ветрами.

YR: Как бы то ни было, плавание в полярных широтах – это всегда испытание что на севере, что на юге. Отсюда резонный вопрос: зачем?

Д.Г.:  Опыта у меня и впрямь хватало, многолетнего и экстремального, и, первый раз отправляясь в Антарктику, я думал, что там будет то же, к чему привык мой взгляд на северах: снега, льды и глушь. Но и было и ожидание чуда, скажем так. И я испытал огромную, прямо-таки детскую радость, когда увидел антарктический берег: в тот момент была ясная погода и очертания небольшого по площади, но очень высокого, в два километра, острова Смита показались уже за 60 миль! А потом были киты, всплывающие у самого борта, тюлени и пингвины – генту, чинстрап, Адели... Это трудно объяснить, но Антарктика, она помещается в воображение, она пугает и очаровывает одновременно, она превращает взрослого человека в ребенка в новом, неизведанном мире. И это такое счастье! Именно так я отвечаю, когда меня спрашивают, зачем я хожу там, где холодно и страшно: потому что там я себя чувствую счастливым, как ребенок. И знаете, после двух сезонов, которые я провел в том регионе, я этого чувства восторга, когда просто смотришь на окружающий мир и улыбаешься, не растерял.

YR: А что скажете о береговой программе?

Д.Г.:  Мы стараемся делать ее максимально насыщенной и разнообразной, проводя по несколько высадок в день. Само собой, никаких марин в Антарктике нет, стоянки дикие и почти все с какими-то сложностями. Например, там почти везде якорь приходится отдавать на глубинах от 20 метров, заводя при этом множество береговых швартовых длиной от 100 метров. Вот почему, кстати, все антарктические яхты имеют огромный запас веревок на борту. Кроме того, к тебе на якорной стоянке может приплыть лед, и порой очень внушительных размеров. Иногда я даже предпочитаю не стоять на якоре, а лежать в дрейфе, поскольку что на якоре, что в дрейфе вахта обязательна, а порой проще завести двигатель и отойти на безопасное место, чем расталкивать лед и несколько раз за ночь перебрасывать якорь.

YR: Хорошо еще, что ночи там… белые.

Д.Г.:  Это да, половина антарктического летнего сезона проходит в условиях белых ночей, но, начиная с конца января, ночи становятся темнее, так что находить безопасный путь среди льдов становится сложнее. Выглядит же ночной переход в Антарктике так: вахтенный наблюдает за показаниями радара, при обнаружении помехи находит ее визуально с помощью прожектора, вращающегося на 360°, предупреждает рулевого, тот обходит препятствие. И так всю ночь.

YR: Тоже испытание для экипажа. А пассажиры подключаются?

Д.Г.:  Экипаж у нас состоит из трех человек: капитан, старпом и кок. Каждый из этих людей – профессионал в своем деле, и мы можем уйти в экспедицию и вернуться, опираясь только на их силы, их умения. Наши гости могут принимать участие в жизни яхты, но не обязаны это делать, у них может вообще не быть парусного опыта. Вместе с тем, прежде чем попасть к нам на борт, каждый из них проходит собеседование, помогающее нам выявить тех, кто в погоне за красивой картинкой не до конца понимает, что его ждет в подобном плавании. В итоге на яхте оказываются люди, которые не напрягают друг друга в трехнедельном походе. А еще все они романтики! Это могут быть как хозяева бизнеса, так и студенты, которые взяли кредит для того, чтобы отправиться в путешествие мечты, люди разного социального статуса и возраста общаются между собой как друзья, и это самое ценное. Говорят, что в бане генералов нет, то же можно сказать про Арктику и Антарктику. И я считаю это огромным везением, что мне почти не приходится общаться с малоприятными личностями. Люди моего круга – светлые, открытые, и я искренне рад каждому из них пожать руку. 

YR: Ваши экспедиции проходят по одному и тому же маршруту?

Д.Г.:  Мы начинаем свое шествие по Антарктиде с острова Десепшен, а потом спускаемся на юг до станции «Академик Вернадский», откуда удобно даже при встречном северо-западном ветре пускаться в обратный путь. Но это – как правило, потому что погода может внести коррективы, а мы должны позаботиться о комфорте наших гостей и о своевременном прибытии в Ушуайю.

YR: Насколько безопасны стоянки в Антарктиде?

Д.Г.:  Вот и упомянул Десепшен… Это вулкан, в кальдеру которого можно войти и встать на якорь. Стоянка там обычно достаточно спокойная благодаря высоким берегам, но даже там может подняться сильный ветер, при котором якорь, отданный на двадцатиметровую глубину, не удержит яхту. Как-то мы укрывались на Десепшене от шторма и были вынуждены завести на берег два якоря со всей длиной цепи и вкопать их. Вообще, в Антарктиде мало мест, где ты можешь чувствовать себя безопасно. Пожалуй, там, где мы ходим, их всего три: бухта Янки, закрытая на 270° косой; остров Энтерпрайз, на берегу которого лежит выброшенное штормом китобойное судно, к которому можно швартоваться; украинская станция «Академик Вернадский», укрытая похожими на финские шхерами, там можно завести на берег от трех до шести растяжек и спать спокойно. Возле российской полярной станции «Беллинсгаузен» тоже можно стоять спокойно, если использовать «мертвый якорь» для местной баржи. Все остальные стоянки можно считать условно безопасными. Поэтому вахтенным надлежит никогда не забывать о бдительности. И на стоянке, и в море! Ведь в море льды, и всегда возможно столкновение с самыми непредсказуемыми последствиями, вплоть до печальных. Поэтому большинство яхт в тех водах имеют стальные или, на худой конец, алюминиевые корпуса, и это не мода, а забота о живучести корабля.

YR: Волны, ветер, льды… Вот люди и предпочитают лайнеры.

Д.Г.:  Так ведь не все! Плавание в антарктических водах на яхте выгодно отличается от круиза на лайнере прежде всего тем, что мы не связаны жестким расписанием. Согласно местным правилам в большинстве интересных мест высадка на берег разрешена судам пассажировместимостью более 100 человек и регламентирована частотой один-два раза в сутки. Эти высадки похожи на тщательно спланированную войсковую операцию. Сначала высаживаются гиды, маркирующие берег красными флажками, потом уже туристы. С каждым годом круизных кораблей становится все больше и, разумеется, время высадок им приходится между собой согласовывать. Есть подходящие условия для высадки или нет, туристу с большого корабля все равно придется высаживаться – в туман, в дождь, ну или пропускать высадку. Яхта и находящиеся на ней в этом отношении куда свободнее. А люди… Если вы открыты новому, не избалованы комфортом и хотите прочувствовать, что такое дух Антарктики и приключений, то, выбирая между круизом на большом корабле или экспедицией на яхте, остановите свой выбор на втором. И будет вам счастье. Как в детстве.

Опубликованоа в журнале Yacht Russia №7/109, 2018 г.