Текст Марины Клочковой

После фьордов Огненной Земли и Магелланова пролива команда «Леди Мэри» пересекла южную Атлантику и дошла до Кейптауна. Из Южной Африки на Австралию они вышли, когда по миру только поползли первые слухи о каком-то вирусе. По плану «А» они должны были отремонтироваться в Австралии и улететь на лето в Россию, чтобы к сентябрю вернуться и взять курс на Таити через Фиджи, Вануату, Тонга и Киритимати. Тогда к новому 2021 году кругосветное плавание через великие мысы и Антарктиду было бы завершено. Через 53 дня нон-стопа по Индийскому океану они попали в другой мир. К счастью, успели проскочить под железный занавес карантина. О прежних планах пришлось забыть, а новые зависят от того, как будет развиваться ситуация с пандемией. Пока команда в режиме ожидания, юнга и второй помощник в активной учебе он-лайн и офф-лайн, ремонт яхты движется, даже начали приходить заказанные запчасти. Как бы то ни было, цель Travely Family неизменна – Таити.

Фьорды Огненной Земли

Бирюзовые ледники, водопады, пингвины и морские львы, а над всем этим простерлись могучие крылья кондора – царя Кордильер.

Долгое время мне казалось, что если ты не пассажир команды жюльверновского «Дункана», то дойти до Патагонии под парусом тебе не светит. О том, чтобы пройти еще и чилийскими фьордами, вообще не приходилось мечтать. Высокие широты Южного океана казались опасным краем географии, к которому просто так не подступиться.

Изрезанный фьордами и проливами тихоокеанский берег Чили тянется от 41-го градуса южной широты до Огненной Земли с великим и ужасным мысом Горн. Когда-то 40 тысяч островов Огненной Земли населяли индейцы: яманы, селькнамы, алакалуфы и другие. Это именно их ночные костры сподвигли великого Магеллана назвать землю Огненной. Яманами был впечатлен молодой Чарльз Дарвин, он долго не мог забыть женщину с младенцем, которая «стояла напротив, а на ее голую грудь и плечи младенца падал снег». Пироги из коры круглый год перевозили яманов от стойбища к стойбищу в течение почти шести тысяч лет. Европейцам же хватило чуть больше столетия, чтобы стереть весь этот народ с лица земли.

Лишь пробираясь на шлюпке по руслам холодных рек можно расслышать в шелесте листьев грустную индейскую песню. Ее поют души яманов, блуждающие средь вечной зелени буковых деревьев-флагов. Здешние западные ветра не оставляет деревьям шанса расти прямо в небо. Под ударами мощных циклонов с Тихого океана ветви и ствол изгибаются в одну сторону и, правда, напоминают флаги.

Порты захода

На Огненной Земле без визы можно провести три месяца в Чили и еще три в Аргентине. Яхты, идущие вокруг мыса Горн с востока на запад, и яхты, обошедшие великий мыс с запада на восток, встречаются в двух портах – Ушуайе в Аргентине и Пуэрто-Вильямс в Чили.

На 60-й день перехода Тихого океана при 8-балльном ветре мы обогнули мыс Горн. Хотя такая погода здесь не считается штормовой, о высадке на сам остров Горн мы и не помышляли. Встать на якорь и подняться к маяку, чтобы получить красивые печати в паспорт, здесь можно только в тихую погоду. Так что «Леди Мэри» прошла дальше. А через 50 миль после входа в канал Бигль показался и поселок Пуэрто-Вильямс.

Пуэрто-Вильямс, о. Наварино, Чили

Большинство яхт встает в Micalvi – яхт-клубе, устроенном в полузатопленном военном судне. Бывший владелец положил много сил на создание уютного пространства с баром для яхтсменов. Пару лет назад постаревший хозяин ушел на покой, а яхт-клуб перешел в собственность Армады-де-Чили (военно-морских сил страны). Из-за обычной в армии бюрократии в Micalvi можно застать полный коммунизм в лучшем его проявлении: в первые посещения яхт-клуба мы так и не нашли, кому заплатить за постой. Справедливость восторжествовала только в последний раз. И полтора месяца с водой и электричеством, которым мы обогревались, обошлись в 900 долларов.

Яхт-клуб делит уютный залив с самой южной парусной школой мира Cedena Cabo de Hornos. Доступны гостевые стояночные буи. А поднять лодку на берег можно в рыбацком порту. Вместе со спуском это стоит около 500 евро.

Бюрократические формальности по приходу здесь почти традиционны. Отметившись у капитана порта, весь экипаж идет в мэрию, где сидит иммиграционная служба. А в глубине поселка всех ждет таможня и агроконтроль. Последний назначает время, когда контролер придет на лодку выяснять, не ввезли ли вы в страну опасное количество мяса, сыра и свежих овощей. При этом вероятность встретить англоговорящего сотрудника в инстанциях очень мала.

Ушуайя, о. Огненная Земля

Самый южный город мира и главные ворота Антарктики – Ушуайя. Вокруг города полно красивейших мест, озер и национальных парков, досягаемых для пешего и конного (или автомобилиста). Самые волшебные виды на пролив Бигль открываются с дороги, которая идет вдоль канала к югу. Дорога заканчивается небольшим маяком, именно он и есть самый южный маяк Огненной Земли, а вовсе не тот, на который возят туристов.

В городе две марины. В каждой по деревянному причалу, где яхты швартуются лагом в три-пять рядов. Сутки в Club Nautico стоят 8 долларов США. Есть Интернет и душ. Стоянка в марине Afasyn обойдется в 16 долларов в сутки. Вода включена, электричество – за деньги. Есть Интернет, зал для сборищ и гриля, душ, мансарда «Библиотека». Можно поднять лодку на берег по рельсам.

Кстати, в Ушуайе есть небольшая русская община во главе с почетным консулом Юрием Андрущаком и хороший электрик – Сергей Островский.

Процедура оформления захода в Ушуайе почти та же та же: всем экипажем – в капитанию, иммигрейшен и таможню с паспортами, крю-листом и документами на яхту.

Климат и зимовочный быт на Огненной Земле

Мы застали на Огненной земле все сезоны, кроме весны. Все, что нужно знать о здешнем климате, так это то, что с ноября по апрель стоит зима зеленая, а остальное время – белая. В июне-июле у моря несколько раз выпадает много снега. Горы стоят белыми полгода. Летом редко бывает теплее +15 градусов, зимой холодает до –15. В это время в Пуэрто-Вильямсе замерзает водопровод, и половина «села», включая парусную школу и яхт-клуб, остаются без воды.

Помимо водопровода, у нас на лодке замерзал газ на пути от баллона в якорном отсеке до плиты на камбузе. В морозы один газ пропан-бутановой смеси густеет, другой весело бежит по шлангу, и когда веселый газ сгорает, почти полный баллон грустного газа отказывается работать. Оставшись без газа, мы заказали из Ушуайи длинный газовый шланг, чтобы переместить баллон в тепло каюты.

Отправляться к красотам патагонских фьордов рекомендуют зимой, когда северо-западный ветер несколько ослабевает, и круизерам достается меньше лавировки.

Мы выходили из Пуэрто-Вильямса в начале июля, и начали с приключений. В момент старта заглох двигатель. Разобрали, починили, снова оформились на выход. Не успели поднять парус, как рация строгим голосом велела нам вернуться. Комиссия решила проверить, а правда ли мотор заработал. Зато третий старт оказался удачным.

Фьорды

Яхта, почувствовав ветер перемен, понесла нас к другим ландшафтам.

Горы сжимали проливы, имитируя пейзажи Антарктического полуострова. Полдня, гарцуя на встречной волне, мы мечтали укрыться за крючковатой косой, защищающей бухту Калета Оя. Синий ледник заманчиво сверкал: «Завтра в поход!» Мы вдохновились и запланировали дальнюю вылазку, еще не зная, что по пути к леднику попадем в циклон.

Якорь в бухте забрал со второго раза. На 15-метровой глубине мы выложили 100 метров цепи (семь глубин). Ветер - 30 узлов, обычное дело. С пологого пляжа на яхту уставились две ламы.

– Лада, скорее сюда! Это же те самые гуанако из Жюля Верна, мясо которых становится горьким, когда долго бежало!

Юнга рассматривала их во все глаза, а гуанако тем временем раздумывали: «Удрать или не удрать?» Решили: «Удрать!» - и исчезли за вечнозелеными буками.

В роще спряталось рыбацкое укрытие из брезента. Деревья вцепились в уступы скал. По тропе можно было залезть на гору и рассмотреть ледник и озеро. Но был и другой путь, юнга назвала его «яманский», доплыть на шлюпке до устья речки и подняться к леднику.

-  Придется идти в яманы, - вздохнул наш тузик и углубился в реку.

Мы цепляли коряги, садились на мели. Хватит! Мы оставили лодочку в кустах и углубились в лес. Пару раз переходили ручей, вертели головами, высылали разведчиков, чтобы нащупать хоть что-то похожее на тропу. Следы гуанако вели через кочки размером с юнгу. Небо почернело, поднялся ветер, и струи дождя полетели параллельно земле.

Через пару часов гуаначьи следы довели нас до чаепития в мокрых кустах с видом на впо-прежнему далекий ледник. Он равнодушно глядел, как мы выжимаем куртки, и даже не пытался вернуть нас на тропу, когда мы окончательно сдались. Зато по пути к шлюпке наш с юнгой «грибарий» стал богаче на клык морского льва и огромный крабовый панцирь – визитную карточку огнеземельской кухни.

Связь с пограничниками

Утром в лодке +5 С.

Уши замерзли, тело не хочет вылезать из-под одеяла. Пока отопитель превращал холод в тепло, а солнце открывало оба глаза, наступил полдень. Погода будто извинилась за вчерашнее, и солнце засверкало огнями на снежных вершинах.

В эфире на 16-м канале почти всегда тихо. Но сегодня мы знали, что на том конце радиоволны нас слушают.

– Алькамар Ямана! Вызывает яхта «Леди Мэри»!

Когда неподалеку есть пост Армады-де-Чили, мы сообщали о месте и времени стоянки, прибытии и отходе и просили рекомендации по погоде.

Беглый испанский через шипение рации было не разобрать, и капитан говорил с ними по-английски. Рация недоуменно помолчала и затем выдала:

- Спасибо за сообщение. До свидания!

Мы улыбнулись.

Львы и другие звери

Несмотря на морозец, в переходах мы торчали на палубе. Широко распахнутые глаза старались впитать эту невероятную сказку. В сердце плескалась увертюра к фильму «Дети капитана Гранта», водопады обрушивались в пролив, ледники сползали к воде, сея россыпь маленьких айсбергов. Низкое солнце не добивало до середины пролива, и лишь к середине дня самые смелые лучи освещали северные склоны скал, чтобы через час снова погрузить их в тень.

Смотрите, люди!

Вдоль берега пароходик ставил краболовки. Рыбаки в оранжевых костюмах ритмично бросали в воду круглые клетки, соединенные веревкой и буями, и сигналили нам в знак приветствия.

С берега трубили морские львы. Скала с лежбищем вонзалась в пролив почти вертикально, и наш капитан подвел яхту так близко, что можно было выскочить с бушприта на берег. Самые боязливые львы плюхнулись в воду, кто-то остался и выжидающе смотрел на нас, кто-то ворчал, дремал или ссорился. Пожилой лев вдруг так заревел, что я даже испугалась, что в праведном гневе он тяпнет меня за ногу.

- Мама, как он близко! – возликовала юнга.

Вмерзли в лед. Фьорд Сено-Пиа

В самом красивом фьорде были запланированы две ночевки – у водопада и ледника. Я отволокла на тузике к берегу стометровые плавучие веревки. Настя стояла на выдаче, капитан рулил.

Склоны скал были покрыты морозным инеем. Утесы в искривленных деревцах и мшистые камни чем-то напоминали Карелию. Несмотря на зиму, во мхах можно было найти съедобные розовые ягоды. Свежий снег странно выглядел на эндемичном папоротнике, похожем на пальмы.

Ночью залив промерз сантиметра на три, и мы проснулись в центре катка. На берег перебрались в шлюпке по концу, вырывая его изо льда. Отвязали швартовы, якорь с глубины вынырнул со звоном… Теперь пришла пора для «Леди Мэри» почувствовать себя ледоколом.

Во втором ответвлении фьорда Сено-Пиа ледник глухо трещал, источая звенящий холод. Голубые башни-сераки были похожи на средневековые замки. Очень хотелось бросить якорь прямо у ледяной стены, но вставать близко было опасно, мог случиться обвал. Мы покружили и отошли в другую замерзшую бухту.

- Ура, папа, мы – ледокол!

Мы начали прорываться к берегу. Лед сцарапывал необрастающую краску по ватерлинии, колыхался от легкой зыби, но держался стойко, не проламывался.

На шлюпке-ледоколе я попыталась завести конец на берег. Р-раз! Р-раз! Но черенок весла оставлял на льду лишь круглую лунку. Подтянуться! Еще! Шлюпка вздрогнула, и я с хохотом улетела под лавку.

- Настя, помогай!

Так мы и прорывались: я втыкала черенок весла в лед, Настя как бы гребла. Весло скользило, мы, хохоча, пытались удержать равновесие. За час нам удалось-таки пробиться к суше и привязать конец.

Поход на гору по козьей тропке отложили на утро, когда…

- Господи, спасибо за эту красоту!

…мы, не дыша, любовались фьордом и ледником с высоты птичьего полета.

Неделя шторма

Она пришла в середине пути. Судя по окнам в погоде, циклонов было три. Когда глаз циклона проходил над нами, мы успевали перебегать в следующую бухту поштормовать следующие пару дней. Крепко цеплялись за берег концами и… бегом к водопадам. Из других развлечений – уроки и игры.

Как-то раз рядом с нами штормовали к борту борт четыре рыбацких судна. В одно снежное утро мы ушли от них «по окошку» в погоде. Еще на 14 миль ближе к цели, снова 40 узлов, новая «дневка» и опять короткая «перебежка».

Вход в некоторые бухты перекрывали концы – здесь это частое явление. Чтобы встать на якорь как положено, надо отвязать чужие швартовы, а перед уходом вернуть их на место. Правда, такой «финт ушами» может не входить в планы хозяев. Однажды рыбацкий кораблик гуднул нам что-то вроде: «Карамба, амигос! Заняли мою парковку!» – и ушел в ночь.

В Калету Эмилита тоже часто заходят рыбаки. Гирлянды концов, штабеля краболовок. Чучело с пенопластовым лицом в желтом непроме держит фонарь на солнечной батарее. Моховые кочки холмов у водопада имитируют мягкую мебель, в бархате которой нога тонет по щиколотку.

Одним из красивейших обитаемых мест оказался пограничный пост Алькамар Тимбалес. В долину с курчавыми рощами ступенями скачет водопад. Белый домик с заломанной крышей, пара уютных строений.

- В таком бы месте курорт сделать! – единодушно согласились мы.

Штормовая швартовка и приключения

Очередные 60 узлов застали нас в лагуне Исла-дель-Медио – подковы диаметром двести метров. Яхта с трудом втиснулась в узкий вход. Настя отважно завезла швартовы на берег против нарастающего ветра.

- Длинный конец заведи с кормы!

- Есть, капитан!

Капитан с полчаса проверял, куда поведет, если вот так задует, а если вот этак?

- Давай, завози носовые!

Матрос с трудом пробился к скрюченным деревьям. Обратно шлюпку пригнал уже ветер. Небо исчезло в облаке града, мы скрылись в рубке. Стемнело.

- Ну-с, - сказал капитан, - давайте-ка еще одну веревку заведем, а то не нравится мне, как мы стоим.

Наши лица вытянулись, но что делать? Слово капитана – закон.

Град больно хлестал нас по щекам. В шлюпке скопился ледяной сугроб, напоминающий крошеный пенопласт. Мы перетянули тузик на левый борт, привязали к канату петлей, дали гребцу страховочный трос, чтобы не сдуло. Перебирая канат руками, дочь ушла во тьму вновь налетевшего града…

По-прежнему дуло 55 узлов, и утки летали задом наперед. Веревки раздражающе скрипели, что-то постоянно летело со стола. К завтраку осталось 40 узлов ветра, к вечеру стихло до тридцати. После второй ночи мы решили перебраться еще на 14 миль вперед.

- Шлюпку на воду!

- Пап, тут весла замерзли и не разбираются.

Капитан спустился в тузик с паяльной лампой. От огня весла подернулись дымком, но лед растаял.

Синхронно с веслами замерзли и узлы вокруг деревьев. Матрос вернулась за кипятком, который совершил чудо.

В довершение приключений к якорной цепи сначала прицепился лес гигантских водорослей, а потом огромная краболовка.

Да, шкоты тоже замерзли.

Опасно!

Отливы обнажили колонии крупных мидий.

- Кастрюлю мне!

И вот уже я гребу на канатные работы с тарой для завтрака.

Мы с удовольствием слопали улов с лимонным соком. На следующий день на швартовку я прихватила ведро.

Капитан с тех пор каждое утро стал начинать с вопроса:

- Мариночка, ты же у нас яманская женщина?

- А вы с какой целью интересуетесь?

- Да отлив сейчас, сгоняй-ка за мидиями. И заодно воды набери в водопаде (опреснитель на холоде стал выдавать вдвое меньше заявленной мощности).

Мидии разнообразили наше меню ровно до тех пор, пока не пришло сообщение о «красном приливе». Одноклеточные водоросли красно-бурого цвета вырабатывают токсин, который накапливается в мясе голожаберных моллюсков. Каждый год несколько человек умирают от отравления. Говорят, вероятность ничтожно мала, но она есть. Так закончилось наше гурманство.

Морские чудовища

На стоянке Исла Масиас яхта встала не в бухте, а прямо в проливе между островками.

Мы завезли концы на разные острова, и сквозь чащи водорослей высадились на скалу.

Вдруг юнга тревожно позвала:

– Мама, скорее сюда!

– Что случилось?

– Не надо слов, дай лучше руку! Там змеиная кожа, а я ужас как боюсь таких огромных змей.

И правда, кольца чего-то толстого, припорошенного, с пупырышками лежали у скалы. Извилистые кожи, брошенные неведомым чудищем, росли из половинки самой натуральной черепушки.

Я с трудом смогла идентифицировать их как водоросли. Мясистые и наверняка съедобные. А «черепушка» оказалась всего-навсего местом крепления этих стеблей ко дну. Во время гребли эти подводные деревья всегда норовят утянуть весла на дно.

Другие бухты

Калета Брэкнок – симпатичный закуток в конце одноименного канала. Мы привязались к стволам деревьев, встав на четыре конца. Гирлянды сосулек превратили фьорд в лесной дворец. Широкий ручей водопадом падал в бухту из-под замшелых стволов. Высокая скала была обсажена вертикальным газоном, а вдоль порожистой речки можно было дойти до ледникового озера.

На третьей неделе пути по островам Патагонии капитан удивил нас:

– Парус на горизонте!

Пока мы гадали, не наши ли это знакомые, парус затерялся в островах.

Зато живность рядом с нами охотно радовалась редкому солнышку. Над водой прыгали тунцы размером с дельфина, на другой день летали тюлени. Мы прикидывали: кто выпрыгнет завтра?

На AIS прорисовался паром «Яган», что раз в неделю ходит из Магелланова пролива в Пуэрто-Вильямс.

Магия льдов

Вход на якорную стоянку во фьорде Сено Чико для нас украсила радуга. Буквально через пару миль оказалось возможным заглянуть в зябкий параллельный мир узкого фьорда Алакалуф – ориентиром для входа послужили плавучие льдины.

Блики света мгновенно растворились в серости тумана. Низкое солнце свалилось за хребет, над головой остался лишь дымчатый коридор неба. Здесь солнце месяцами не добивает до дна ущелья, и фьорд дремлет во льдах. Изящные водопады струились с самых вершин, расходясь узкими потоками. Черные белопузые птицы подозрительно косились на яхту.

- Пингвинчики! – обрадовалась юнга.

«Пингвинчики» с гоготом разлетелись. Яхта кралась по фьорду, цепляя льдины. Ледовая каша густела, впереди проглянул край ледника. Настя восхищенно сравнила этот мрачноватый фьорд с Антарктидой. Но на предложение бросить якорь во льдах я ответила отказом. И мы ушли к «гранитной набережной», где надо было карабкаться по гладкой стене, чтобы привязаться.

Лес попрятался по расщелинам, каскады сосулек переходили в плакучие водопады – эдакие струйки душа, но растянутые в горизонталь.

В потаенном заливчике могло укрыться целое племя на пирогах. Но на приливе сюда втиснется и яхта, снося мачтами разлапистые ветви.

На дне тайной лагуны разлеглись красные крабы и морские звезды с длинными лучами.

С ножом в Магелланов пролив

К Магелланову проливу мы выбирались с помощью ножа. Защищенная гавань Пуэрто-Хоуп была больше похожа на утиное озеро. Яхту на якоре без растяжек немного закрутило, обычное, вроде бы, дело, но в момент подъема якоря мы поняли, что надо было привязаться.

- Мариночка, давай в тузик. С ножом! Цепь будешь чистить.

Цепь напоминала катушку, обмотанную придонной флорой. Центнер водорослей полностью остановил работу лебедки. Полчаса я рубила листья и упругие стебли. Грязь летела в лицо и шлюпку. Якорь подползал по дециметру, и я срезала с него пласты ила, как масло, после чего приняла «душ» из ведра дождевой воды.

- Сегодня все не так! – сладко щекотало в солнечном сплетении, пока яхта скользила каналом Магдалена. Четыре недели дебрей, снега и дремучие красоты остались за кормой. Туманы простились с нами над тихоокеанской частью Огненной Земли, отсеченные от материка широким, сломанным посредине проливом. И прямо по курсу новая веха большого пути – легендарный Магелланов пролив! С замиранием сердца мы шли навстречу «Тринидаду» - флагману великого Магеллана.

Опубликовано в Yacht Russia №7-8 (129), 2020 г.